Последний богатырь: Сын Микки Мауса. Рецензия
Раз есть ЖЮФ (женское юмористическое фэнтези) — должно быть и МЮФ. Где уже не героиня, а герой весь такой обычный, но неординарный, циничный, но романтичный, неловкий, но суперкрутой. И близкий аудитории.
Если он при этом наследник кого-то великого, последний в своём роде, получатель пророчества и вообще попаданец — совсем хорошо. В смысле, хорошо с точки зрения собирания бинго; а вот с точки зрения оригинальности — не очень.
Такое бинго пока не взяло пример с динозавров и в ближайшие годы едва ли вымрет. Например, оно до сих пор популярно у наших дальневосточных соседей. Но японцы питают склонность к громоздким, зато исчерпывающим названиям: озаглавят сериал «Со своим смартфоном в параллельном мире» или «Врата: Вот так силы самообороны сражаются в другом мире» — и всё понятно. Российские авторы пока не столь откровенны — иначе назвали бы фильм «Сын Микки Мауса». Для этого есть основания: Disney в числе создателей и диалог об отце протагониста Ивана, где Микки Маус упоминается прямым текстом. Всяко лучше, чем называть богатырём того, кто на удалого воина похож меньше, чем аквапарк на водопад. Ивану не помогают ни мускулы, ни кольчугоподобные кофты — особенно на фоне Алёши Поповича из пролога. При том что в фольклоре Алёша Попович — сын, собственно, попа, наименее сильный из легендарной троицы богатырей, предположительно хромой. Богатырём человека делают не наследственность и не мышцы, а готовность побивать супостатов и защищать родную землю. С этим-то у Ивана и проблемы.
Всё те же японцы крепко держатся за свой фольклор: едва ли найдётся сезон без десятка-другого сериалов про ками и ёкаев. А наши бабки-ёжки, кощеи и прочая сказочная братия надолго исчезли с экранов — прошли времена Татьяны Пельтцер и Георгия Милляра. Однако лет пятнадцать назад ситуация изменилась: появились и анимационный «богатырский» франчайз, и славянское фэнтези типа «Волкодава» с «Он — дракон», и диснеевские эксперименты. Первым российским фильмом Disney стала «Книга мастеров» 2009 года. Там были знакомые персонажи, переосмысления, отсылки к современности, шутки ниже пояса, матримониальная тема.
И вот теперь студия предприняла вторую попытку. Знакомые персонажи, переосмысления, связь с современностью, матримониальная тема — на месте. Юмор местами забавный — а местами опять нижепоясный и вдобавок повторяющийся: стрела в зад прилетает дважды, меч утрачивает свою боевую силу тоже дважды. Но есть и позитивная преемственность: в актёрском составе вновь хватает многоопытных лицедеев.
Наиболее приятными персонажами оказываются Кощей Бессмертный и Баба-Яга: первый внезапно выступает в роли наставника и предводителя, вторая — сохраняет традиционную двойственность (может и помочь, и съесть). Плюс у здешней Бабы-Яги появилась ещё одна двойственность — внешняя: сцена под Yes, sir, I can boogie уморительна. Тот случай, когда пересечение с более-менее современностью (песня была написана в 1977-м) успешно работает.
Увы, с главным героем всё не столь хорошо. Иван — этакий облокбастеренный Вовка в Тридевятом царстве: эгоистичный, неуклюжий, чужеродный. Впрочем, он не слишком выбивается из общего ряда: княжеские палаты и впрямь похожи на декорации телешоу, сказочная речь мало чем отличается от уличной. А ведь и сегодня архаизмы и говоры могут звучать понятно, колоритно и смешно — вспомнить хоть Нейромонаха Феофана, КВН-овских «сибирских сказителей», «Былину о попсе» Тимура Шаова и прочая, и прочая. Хоть как-то расцветили свои реплики Кощей, Баба-Яга и Добрыня. Молодое поколение — совсем мимо. И если в случае Ивана это оправдано сюжетом, то Василиса без оснований выглядит и говорит как соседская девушка в безыскусном косплее. Не Марья Моревна и не Царевна-лягушка, отнюдь нет.
В чём же дело? Фольклор плохо стыкуется с современностью? Нет, при должном мастерстве он даже с будущим и научной фантастикой совмещается, вспомним «Лиловый шар» Кира Булычёва (Алиса на машине времени отправлялась в Эпоху Легенд) или «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких (взять хоть тамошние приключения программиста на Лукоморье). Отсылки к современности в сказочном сеттинге торчат как истукан в чистом поле?
Нет, они могут быть гармоничными и весёлыми — серия Михаила Успенского про Жихаря тому свидетельство. Сам фольклор утерян, кроме Бабы-Яги с Кощеем не вспоминается никто? Нет — вон, в Первом музее славянской мифологии (он вдобавок в Сибири — двойная колоритность!) помимо прочего выставляются картины современных художников по фольклорным мотивам: изображаются и Сварог, и Заря-Заряница, и Велес, и Мара, и Берегиня… Может, иностранным авторам не по зубам этакое богатство? Опять нет: к примеру, англичанка со шведскими корнями Джоселин Фентон в своём комиксе «Болиголов» сделала одним из главных героев человека в теле лягушки, а одним из второстепенных — Бабу-Ягу, изобретательно переработав исходные сказки; плюс на её счету фанарт по «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» и не только.
Ну что, оправдания вроде закончились. По всему выходит, что умелые руки и интерес к теме — секрет успеха, в таких условиях фольклор и сейчас способен блистать. К сожалению, блеск блеску рознь; «Последний богатырь» — самоварное золото. У него есть бюджет, спецэффекты, экшен, твисты, дорожное приключение, именитые актёры, узнаваемые герои — и в сумме получился-таки неплохой семейный фильм. Вот только твисты чаще вызывают неловкость, чем удивление; попытки облагородить протагониста через трудное детство, сочувствие больной девочке и Василисе смотрятся топорно; от красочности кадра веет лубочностью, а от некоторых ходов — мультяшностью. Подобно одному из персонажей, этот богатырь не слабак, но лучшим может стать только при полном отсутствии конкуренции.